Неточные совпадения
— Нет, не видал, да и
квартиры такой, отпертой, что-то не заметил… а вот в четвертом этаже (он уже вполне овладел ловушкой и торжествовал) — так
помню, что чиновник один переезжал из
квартиры… напротив Алены Ивановны…
помню… это я ясно
помню… солдаты диван какой-то выносили и меня к стене прижали… а красильщиков — нет, не
помню, чтобы красильщики были… да и
квартиры отпертой нигде, кажется, не было.
— Так проходя-то в восьмом часу-с, по лестнице-то, не видали ль хоть вы, во втором-то этаже, в квартире-то отворенной —
помните? двух работников или хоть одного из них? Они красили там, не заметили ли? Это очень, очень важно для них!..
Эту-то, теперешнюю
квартиру я забыл; впрочем, я ее никогда и не
помнил, потому что не знал.
— То-то и есть, что никто не видал, — отвечал Разумихин с досадой, — то-то и скверно; даже Кох с Пестряковым их не заметили, когда наверх проходили, хотя их свидетельство и не очень много бы теперь значило. «Видели, говорят, что
квартира отпертая, что в ней, должно быть, работали, но, проходя, внимания не обратили и не
помним точно, были ли там в ту минуту работники, или нет».
Ну, а прежнюю
квартиру, —
помню только, что у Пяти Углов, — Харламова дом.
Клим не
помнил, как он добежал до
квартиры Сомовых, увлекаемый Любой. В полутемной спальне, — окна ее были закрыты ставнями, — на растрепанной, развороченной постели судорожно извивалась Софья Николаевна, ноги и руки ее были связаны полотенцами, она лежала вверх лицом, дергая плечами, сгибая колени, била головой о подушку и рычала...
— Должно быть, есть люди, которым все равно, что защищать. До этой
квартиры мы с мужем жили на Бассейной, в доме, где квартировала графиня или княгиня — я не
помню ее фамилии, что-то вроде Мейендорф, Мейенберг, вообще — мейен. Так эта графиня защищала право своей собачки гадить на парадной лестнице…
— Постой, Лиза, постой, о, как я был глуп! Но глуп ли? Все намеки сошлись только вчера в одну кучу, а до тех пор откуда я мог узнать? Из того, что ты ходила к Столбеевой и к этой… Дарье Онисимовне? Но я тебя за солнце считал, Лиза, и как могло бы мне прийти что-нибудь в голову?
Помнишь, как я тебя встретил тогда, два месяца назад, у него на
квартире, и как мы с тобой шли тогда по солнцу и радовались… тогда уже было? Было?
Было, я думаю, около половины одиннадцатого, когда я, возбужденный и, сколько
помню, как-то странно рассеянный, но с окончательным решением в сердце, добрел до своей
квартиры. Я не торопился, я знал уже, как поступлю. И вдруг, едва только я вступил в наш коридор, как точас же понял, что стряслась новая беда и произошло необыкновенное усложнение дела: старый князь, только что привезенный из Царского Села, находился в нашей
квартире, а при нем была Анна Андреевна!
Их казенную
квартиру до мелочи
помню, и всех этих дам и девиц, которые теперь все так здесь постарели, и полный дом, и самого Андроникова, как он всю провизию, птиц, судаков и поросят, сам из города в кульках привозил, а за столом, вместо супруги, которая все чванилась, нам суп разливал, и всегда мы всем столом над этим смеялись, и он первый.
В первый раз молодой Версилов приезжал с сестрой, с Анной Андреевной, когда я был болен; про это я слишком хорошо
помнил, равно и то, что Анна Андреевна уже закинула мне вчера удивительное словечко, что, может быть, старый князь остановится на моей
квартире… но все это было так сбито и так уродливо, что я почти ничего не мог на этот счет придумать.
— А хозяйку надо бы научить… надо бы их выгнать из
квартиры — вот что, и как можно скорей, а то они тут… Вот увидите! Вот
помяните мое слово, увидите! Э, черт! — развеселился он вдруг опять, — вы ведь Гришу дождетесь?
Ведь он, зашивая ладонку свою, прятался от домашних, он должен был
помнить, как унизительно страдал он от страху с иглой в руках, чтобы к нему не вошли и его не накрыли; как при первом стуке вскакивал и бежал за перегородку (в его
квартире есть перегородка)…
Я не
помню ни фамилии гробовщика, ни того «червонного валета», для которого он доставил роскошный гроб, саван и покров. Покойник лежал в своей
квартире, в одном из переулков на Тверской. Духовенство его отпело и пошло провожать на Ваганьково. Впереди певчие в кафтанах, сзади две кареты и несколько молодых людей сопровождают катафалк.
И даже не переезд (его я не
помню, как не
помню и прежней
квартиры), а опять первое впечатление от «нового дома», от «нового двора и сада».
За петуха мы поссорились, и значительно, а тут как раз вышел случай, что меня, по первой же просьбе моей, на другую
квартиру перевели, в противоположный форштадт, в многочисленное семейство одного купца с большою бородищей, как теперь его
помню.
Посреди сего занятия ворвался в мою
квартиру с шумом и азартностью городничий Желваков, и
мня себя быть в непристойном месте (почему он сие возмнил — неизвестно), вскричал:"А что вы тут делаете…..?
Лицо Маслобойникова сияло; он
мял губами гораздо более прежнего, и в голосе его слышались визгливые перекатистые тоны, непременно являющиеся у человека, которого сердце до того переполнено радостию, что начинает там как будто саднить. Мне даже показалось, что он из дому Мавры Кузьмовны сбегал к себе на
квартиру и припомадился по случаю столь великого торжества, потому что волосы у него не торчали вихрами, как обыкновенно, а были тщательно приглажены.
— И добро бы я не знал, на какие деньги они пьют! — продолжал волноваться Гришка, — есть у старика деньги, есть! Еще когда мы крепостными были, он припрятывал. Бывало, нарвет фруктов, да ночью и снесет к соседям, у кого ранжерей своих нет. Кто гривенничек, кто двугривенничек пожертвует… Разве я не
помню!
Помню я, даже очень
помню, как он гривенники обирал, и когда-нибудь все на свежую воду выведу! Ах, сделай милость! Сами пьют, а мне не только не поднесут, даже в собственную мою
квартиру не пущают!
Как бы то ни было, но удовольствию живчика нет пределов. Диффамационный период уже считает за собой не один десяток лет (отчего бы и по этому случаю не отпраздновать юбилея?), а живчик в подробности
помнит всякий малейший казус, ознаменовавший его существование. Тогда-то изобличили Марью Петровну, тогда-то — Ивана Семеныча; тогда-то к диффаматору ворвались в
квартиру, и он, в виду домашних пенатов, подвергнут был исправительному наказанию; тогда-то диффаматора огорошили на улице палкой.
— Пришли мы,
помню я, в Букарест и разместились по
квартирам.
Помню, в 1882 году я дал четверостишие для «Будильника» по поводу памятника Пушкину: на Тверском бульваре, по одну сторону памятника жил обер-полицмейстер генерал Козлов, а по другую, тоже почти рядом, помещались «Московские ведомости» и
квартира М.Н. Каткова...
Притеснений — нет, свобода — самая широкая; даже трепетов нет —
помните, как в те памятные дни, когда, бывало, страшно одному в
квартире остаться — да вот поди ж ты!
Через минуту Зинаида Федоровна уже не
помнила про фокус, который устроили духи, и со смехом рассказывала, как она на прошлой неделе заказала себе почтовой бумаги, но забыла сообщить свой новый адрес и магазин послал бумагу на старую
квартиру к мужу, который должен был заплатить по счету двенадцать рублей. И вдруг она остановила свой взгляд на Поле и пристально посмотрела на нее. При этом она покраснела и смутилась до такой степени, что заговорила о чем-то другом.
Мы приехали под вечер в простой рогожной повозке, на тройке своих лошадей (повар и горничная приехали прежде нас); переезд с кормежки сделали большой, долго ездили по городу, расспрашивая о
квартире, долго стояли по бестолковости деревенских лакеев, — и я
помню, что озяб ужасно, что
квартира была холодна, что чай не согрел меня и что я лег спать, дрожа как в лихорадке; еще более
помню, что страстно любившая меня мать также дрожала, но не от холода, а от страха, чтоб не простудилось ее любимое дитя, ее Сереженька.
Приехав в Казань (1801 года), мы не остановились уже у капитанши Аристовой, а наняли себе
квартиру получше; не
помню, на какой улице, но
помню, что мы занимали целый отдельный домик, принадлежавший, кажется, г. Чортову.
В начале зимы того же года я снова
помню себя во Мценске; но не на прежней
квартире, а в зале какого-то купеческого дома.
‹…› Тем временем мне сильно хотелось преобразиться в формального кирасира, и я мечтал о белой перевязи, лакированной лядунке, палаше, медных кирасах и каске с гребнем из конского хвоста, высящегося над георгиевской звездой. Нередко обращался я с вопросами об этих предметах к Борисову, который, не любя фронтовой службы, хмурясь, отвечал мне: «Зачем ты, братец,
поминаешь такие страшные вещи? Пожалуйста, не превращай мою
квартиру в стан воинский».
Помнишь, когда ты три года назад рыдала у нас на петербургской
квартире?
И с этими-то мыслями майор въехал на возу в город; достиг, окруженный толпой любопытных, до
квартиры Подозерова; снес и уложил его в постель и послал за женой, которая, как мы
помним, осталась в эту ночь у Ларисы. Затем Форов хотел сходить домой, чтобы сменить причинившее ему зуд пропыленное белье, но был взят.
Николая Ивановича я навещал в его
квартире на Васильевском острове,
помню его голос, произношение с южнорусским оттенком, искренность и даже пылкость его тона, когда он вспоминал что-нибудь из своей молодости или характеризовал те исторические лица, какими особенно интересовался в то время.
Он в это время устроился более на семейную ногу; дети его подросли. Не
помню, жива ли была его жена; но он жил в одной
квартире с какой-то барыней, из помещиц.
С ним — как я уже рассказывал раньше — Балакирев познакомил меня еще в конце 50-х годов, когда я, студентом, привез в Петербург свою первую комедию"Фразеры". На
квартире Стасова я ее и читал. Там же,
помню, были и какие-то художники.
У Герцена собирались по средам в довольно обширном салоне их меблированной
квартиры. Только эту комнату я и
помню, кроме передней. В спальню А.И. (где он и работал и умер) я не заходил, так же как на женскую половину. Званых обедов или завтраков что-то не
помню. Раза два Герцен приглашал обедать в рестораны.
Я явился к нему, предупрежденный, как сейчас сказал, о его желании иметь меня в числе своих сотрудников. Жил он и принимал как редактор в одном из переулков Стремянной, чуть ли не в том же доме, где и Дружинин, к которому я являлся еще студентом.
Помню, что
квартира П. И. была в верхнем этаже.
Помню, я его навестил. Жил он очень высоко, в Латинском же квартале, недалеко от Palais de justice, в крошечной квартирке. Но это была"
квартира", а не меблировка. По правилам французской адвокатуры, каждый"stagiaire"(то есть по-нашему помощник) должен жить со своей мебелью, а не в отеле или меблированных комнатах.
Тогда я его и видел поближе и
помню отчетливо его
квартиру и тесноватый кабинетик, куда надо было (как это бывает в московских домах) спускаться вниз одну ступеньку.
Нашел я ее в небольшой, изящно обставленной
квартире, где-то далеко, отрекомендовался ей как друг театра и большой ее почитатель, отсоветовал ей брать для первого появления перед петербургской публикой роль Адриенны Лекуврер, которую она, может, играла (я этого не
помню), но, во всяком случае, не в ней так выдвинулась в «Gymnase» в каких-нибудь два-три сезона, и после такой актрисы, как уже тогда покойная Дескле, которую в Брюсселе открыл все тот же Дюма.
В зиму 1860–1861 года дружининские"журфиксы", сколько
помню, уже прекратились. Когда я к нему явился — кажется, за письмом в редакцию"Русского вестника", куда повез одну из своих пьес, — он вел уже очень тихую и уединенную жизнь холостяка, жившего с матерью, кажется, все в той же
квартире, где происходили и ужины.
Он
помнит, в
квартире Колемина, когда полиция вошла в большую комнату в разгар игры, все перетрусили… до гадости…
Как прошла у него ночь, он не мог дать себе ясного отчета.
Помнит только, что усталый, иззябший, с дрожью во всем теле, очень поздно дотащился он до своей
квартиры. Как сквозь туман, мелькнули перед ним опухшие от сна глаза Татьяны. Кажется, что-то она ему пробормотала. В плохо протопленном кабинете, где он продолжал спать, все та же Татьяна указывала ему на какой-то квадратный синеватый пакет с бумажной печатью.
Надо заметить, что Степан, ехавший следом за своим барином с вещами, поотстал от него на дороге и прибыл только на другой день в Петербург, но имел менее причин к рассеянности, а потому твердо
помнил адрес Ивана Сергеевича Дмитревского, который Оленин дал ему в Москве, и привез вещи прямо в
квартиру дяди Виктора Павловича.
Иван Корнильевич не
помнил, как он вышел из их
квартиры. В глазах у него было темно, ноги подкашивались.
Помнить, что почтеннейшая баронесса не перестала быть хозяйкою дома и что здесь моя
квартира!
Николай Леопольдович, между тем, не
помня себя, выскочил из двери
квартиры Гариновой, а затем из подъезда, и бросился в свою коляску. Только свежий сентябрьский воздух заставил его опомниться. Он с омерзением к самому себе припомнил только что пережитую сцену.
А теперь он убит, и где его зарыли, мы не знаем. Не могу я этого вместить, не могу! Ничего не понимаю в происходящем, ничего не понимаю в войне. Чувствую только, что раздавит она всех нас и нет от нее спасения ни малому, ни большому. Все мысли повышибло, и живу я в своей собственной душе, как в чужой
квартире, нигде места себе не нахожу. Какой я был прежде? Не
помню.